Space на концерте в Алма-Ате (2001). Фото с сайта attackconcert.com

Ближний космос

Интервью лидера французской группы Space накануне гастрольного тура по России

Горячо любимая в СССР французская группа Space серьезно готовится к своему тридцатилетнему юбилею: за год до официальной даты переиздает десять дисков и отправляется в гастрольное турне по российским городам. Дидье Маруани, ее бессменный лидер, рассказал об истории любви между Space и нашей страной, рэпе, социальном протесте и индустрии звукозаписи.

Далекие друзья

В силу особенных отношений СССР и Франции популярная музыка этой страны необычайно легко и быстро прививалась на нашей почве. Вспомнить хотя бы приезд Ива Монтана в 1956 году в Москву, когда он выступил с несколькими концертами в зале имени Чайковского, один из которых посетил даже Никита Хрущев. А уж после знаменитого визита президента де Голля в СССР в 1966 году французские эстрадные песни стали появляться в виде маленьких пластинок фирмы "Мелодия", расходившихся огромными тиражами. Жители одной шестой части суши искренне полюбили Мирей Матье и оркестр Поля Мориа, Джо Дассена и Шарля Азнавура. Некоторым даже посчастливилось их слушать "живьем" на концертах.

К концу 1970-х легкая музыка из-за той стороны железного занавеса стала проникать в СССР уже не каплями, а тонкими струйками. Оркестр Поля Мориа вновь приехал в Москву в 1978 году, и после этого визита появилась уже полноценная долгоиграющая пластинка. Тогда же приехали безумно популярные в Европе Boney M, надолго ставшие главной танцевальной группой в СССР. В 1979-м единственный концерт дал в Москве Элтон Джон.

Самым поразительным гостем в СССР оказалась, пожалуй, группа Space, которая выступила в 1983 году не с одним, а с несколькими концертами. И это были не просто выступления, а полноценные стадионные лазерные шоу, явление совершенно новое и в течение многих лет в нашей стране никем не превзойденное.

Серебристые скафандры

Группу Space создал в 1977 году Дидье Маруани, к тому времени уже сложившийся композитор с опытом работы с французскими музыкантами разной величины. Они играли мелодичную электронную музыку с уклоном в диско и с упором на сценичность. Дебютная пластинка группы "Magic Fly" (полностью инструментальная) разошлась в Европе огромным тиражом (10 миллионов экземпляров) и принесла Маруани личную благодарность от французского министерства торговли. За ней последовали несколько менее успешные "Deliverance", "Just Blue" и "Deeper Zone". В 1980 году Дидье покинул группу, чтобы спустя три года создать проект Paris-France-Transit, с которым, собственно, он и путешествовал по СССР. Но название Space оказалось живучее, чем PFT, и прижилось в памяти слушателей лучше.

В середине 80-х Маруани записал симфоническую "Космическую оперу" ("Space Opera"), экземпляр которой отправили даже на станцию "Мир". С начала 1990-х Маруани и его друзья регулярно навещают постсоветское пространство: они играли в Москве на Красной площади, в Севастополе, в Киеве, в Алма-Ате и других городах. В 2005 году Маруани приехал в Москву, чтобы выступить на концерте в память о погибших в Беслане.

В 2006 году Дидье Маруани вновь приезжает в Россию, к своей любимой публике. Концерты Space пройдут в Санкт-Петербурге, Москве, Самаре, Казани и Ярославле.

Разговор

- Господин Маруани, чем вы сами объясняете такую любовь в СССР и странах СНГ к вашим проектам Space и Paris-France-Transit?

- Я полагаю, мы были одной из первых групп, отправившихся в большое турне по СССР, мы первыми привезли лазеры. Мы были очень популярны уже в 1978-1979 году, тогда советское радио и телевидение транслировали инструментальные композиции Space в эфире. Нельзя не учитывать, что русские еще оставались зачарованы космическими приключениями. (Русские, вероятно, были очарованы и обаятельнейшим французским космонавтом Жан-Лу Кретьеном, совершившим в 1982 году полет по программе PVH на корабле "Союз Т-6" вместе с Владимиром Джанибековым и Александром Иванченковым. - Ред.) Музыка Space не была рок-н-роллом, и политики того времени сочли, что это достаточно безопасно для визита в СССР. На самом деле, на второй пластинке Space были песни под названием "Prison" и "Deliverance" ("Тюрьма" и "Освобождение"), которые, конечно, писались не для СССР... Шестьсот тысяч человек раскупили билеты [на шоу Space] за три дня и три ночи. Концерты были насыщены эмоциями. А для всех нас (музыкантов и техников) это было настоящее приключение. Вот тогда и началась история любви между Принцем Синтезаторов (так назвала меня пресса) и русской публикой. Она не ослабела до сего дня: на мои концерты приходят уже дети тех, кто слушал мою музыку в начале 1980-х.

- Сама идея западной группы, гастролирующей по СССР в те годы, кажется сейчас чем-то совершенно невероятным. Вы помните, как все это получилось?

- Я хорошо помню тот вечер в 1982 году, когда я познакомился с представителем Министерства культуры и советским послом в Париже. Мне сказали, что моя музыка очень популярна в СССР и что существует возможность организовать там концерты. Прежде, чем согласиться на такое предложение, я сказал, что хотел бы выступить перед настоящей аудиторией, а не перед "Nomenklatura", и готов дать бесплатный концерт на Красной площади. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего и объяснил, что нам предоставят крупнейшие залы, например, Олимпийский, но о бесплатном выступлении на Красной площади и речи быть не может. Проблем была масса: например, Госконцерт едва мог покрыть расходы на визит такого большого коллектива (пятьдесят человек музыкантов и технического персонала); нужно было пригнать огромный грузовик с оборудованием. Но мы страстно желали, так как это могут только французы, вписать маленькую, но по-настоящему чудесную страницу в историю...

- А вы скучаете по семидесятым или восьмидесятым?

- Нет, я не испытываю ностальгии. Я всегда стремился прожить наилучшим образом каждый момент настоящего, чтобы потом ни о чем не жалеть. Думаю, мне в жизни представилось много возможностей: творить то, что мне хотелось, пользоваться славой, создать чудесную семью. Когда у вас есть все это, то у вас уже есть главное в жизни.

- В 1978 году вы и другие известные французские музыканты работали над мюзиклом "Le Reve de Mai" ("Майская мечта") о событиях 1968 года. Не планировали ли вы когда-нибудь вернуться к этому жанру?

- "Le Reve de Mai" - это большой проект, и работать над двойным диском было очень здорово. Это же была первая совместная пластинка во Франции, созданная разными музыкантами, работавшими для разных лейблов. Я очень горжусь этим альбомом, песни оттуда до сих пор звучат. Я бы хотел перезаписать его в 2008 году - к сорокалетию событий, но это большая работа. Думаю, что возьмусь за нее, если мы сможем подготовить ее для сцены.

Десять лет назад я обдумывал мюзикл "Октябрьская революция" об Интернационале. Со мной даже связывались разные люди. Но такую авантюру очень нелегко претворить в жизнь. Но я по-прежнему думаю, что это стоящая идея, особенно если поставить мюзикл в Москве, Нью-Йорке, Париже или Лондоне.

- А вы не хотели бы написать что-то злободневное, социальное? Ведь Франция переживает сейчас непростые времена.

- Я полагаю, что происходящее сейчас во Франции не похоже на события 1968 года. Это - политические проблемы, в которых замешаны и левые, и правые правительства, которые не знали, что делать с иммигрантами и бедными, а также принимали неправильные решения.

- Какие годы оказались для вас самыми вдохновенными?

- Трудно сказать. Я не стал бы говорить, что тот или иной год повлиял на меня больше или меньше. Я так давно сочиняю музыку, и каждый год я пишу новые произведения. Скажем так, сейчас я берусь сочинять, когда понимаю, что есть проект. Иначе получится, как с "Le Reve de Mai": компанию, которая взялась бы записать двойной альбом, искали так долго, что о постановке мюзикла на сцене речь уже не шла.

- Считаете ли вы музыку самым волнующим из искусств, понятным и притягательным для всех?

- Да, совершенно точно. Музыка объединяет людей так, как иногда это происходит в спорте. Она создает очень крепкую связь между людьми разных национальностей, говорящих на разных языках. Каждый может понять музыку, почувствовать исходящие от нее эмоции. Не думаю, что есть еще много видов искусства, способных на такое. Когда в 1983 году мы путешествовали по СССР, мы видели, что музыка делает с людьми, как она с ними говорит и объединяет их. Она способна на большее, чем политика.

- Какие современные направления в музыке кажутся вам новаторскими и многообещающими?

- Рэп - очень сильный жанр. Он позволяет людям говорить о социальных проблемах в обществе и своих надеждах. Правда, во всем нужна мера. Мне кажется, что во Франции и США рэпа стало слишком много на радио и телевидении. Подразделения звукозаписывающих компаний, занятые поиском новых талантов, подписывают до 70 процентов контрактов с рэп-исполнителями, поэтому артистам, работающим в традиционных песенных жанрах, становится очень трудно пробиться. Больше нет политики "выращивания" артиста: его сразу просят выступать с двухчасовым шоу. При таких нагрузках у него не остается времени работать над собой и учиться новому. Музыканту часто требуется три-четыре года, а то и больше, чтобы достичь зрелости. Но если первый альбом коммерчески не оправдает себя, то никто не продлит контракт с исполнителем. По-моему, за последние двенадцать лет молодым музыкантам стало труднее дебютировать.

- Работает ли вы сейчас над новыми произведениями?

- Рад сообщить, что мы вместе с компанией GALA Records только что закончили ремастерировать десять дисков Space. К каждому мы добавили по одному оригинальному аудио- или видеотреку. Это юбилейное издание будет распространяться по всем странам СНГ, и я согласился принять участие в его продвижении. Отдельно выйдет специальное подарочное издание со всеми десятью дисками и специальным плакатом. Наконец, в июне мы выпустим двойной компакт-диск лучших вещей "Best Of" с тремя дополнительными записями. К этому моменту мы приурочим и выход нового видеоклипа.

- Вы когда-нибудь хотели сотрудничать с музыкантами, играющими этническую музыку, или поучаствовать в движении "world music"?

- Для меня создание музыки - это очень личный опыт, поэтому я не участвую в совместных творческих проектах. Кто-то может работать так, но это точно не я. Я не испытываю зависти к другим композиторам.